Воспользуйтесь формой поиска по сайту, чтобы найти материалы по вашей теме.
Послевоенное восстановление хозяйства в Германии предполагало решение двуединой задачи. Необходимо было, во-первых, поднять народное хозяйство из руин, а во-вторых, добиться этого на основе принципиально иного, чем ранее, немобилизационного типа экономики. Предстояло демонтировать каркас военного хозяйства, которое покоилось на принудительном картеллировании целых отраслей и централизованном управлении ими. Между тем, структура экономики гитлеровского рейха с ее гигантоманией, жесткой зарегулированностью, выхолащиванием конкурентных начал была обусловлена как потребностями военного времени, так и давними традициями хозяйственной политики еще кайзеровской Германии. Поэтому центральным вопросом дискуссий среди немецких экономистов задолго до окончания войны стал вопрос о путях и механизмах преодоления не только тех тенденций хозяйственной жизни, которые были привнесены гитлеризмом, но и более глубоких корней централизованной экономики.
Таким образом, переосмысление всей хозяйственной истории Германии первой половины XX в. привело теоретиков, а затем и политиков-практиков к выводу о центральной роли малого бизнеса в возрождении экономики и общества.
Имелись и весомые социальные причины того, почему поддержка малого и среднего бизнеса должна была находиться в поле постоянного внимания государства. Дело в том, поток беженцев и переселенцев с Востока, лишенных каких бы то ни было источников существования, создавал огромное напряжение на рынке труда; и без того лежащая в руинах крупная промышленность не могла в обозримой перспективе дать занятость этим людям. Малый бизнес в данном контексте рассматривался как единственно возможная альтернатива, позволяющая" во-первых, дать выход предпринимательскому потенциалу переселенцев, во-вторых, создать относительно дешевые и многочисленные рабочие места. Необходимо отметить, что именно ускоренное развитие малого предпринимательства в первые послевоенные годы и десятилетия и было одной из важнейших причин отсутствия сколько-нибудь заметной безработицы и превращения ФРГ в страну, импортирующую рабочую силу.
Наконец, были и некие социально-философские основания политики поддержки малого бизнеса в послевоенной Германии. В 1945 г. поверженной оказалась не только гитлеровская военная машина, не только хозяйственная практика, но и идеология тотальной несвободы. Как писал в 1946 г. А. Мюллер-Армак, "мы теперь гораздо лучше осознаем взаимосвязи между порядком хозяйствования и порядком свободы".
Наилучшим хозяйственным порядком, обеспечивающим равенство шансов, возможность экономического и социального восхождения для членов общества прежде всего за счет собственной предпринимательской деятельности, либеральная теория провозгласила такой порядок, при котором малое и среднее предпринимательство становится мотором экономического развития.
В известном смысле слова государственная поддержка малого бизнеса была провозглашена мерилом степени рыночной свободы и открытости экономики и превратилась из чисто хозяйственной задачи в некий социально-мировоззренческий императив послевоенной западногерманской общественно-экономической модели. Л. Эрхард подчеркивал, что если подходить к малому бизнесу только с материальными соображениями, если им интересоваться только с точки зрения нормативов налоговых отчислений, то развитию его может быть задано очень опасное направление. Ведь его значение не исчерпывается только его материальным вкладом. (Эту позицию отца немецкого "экономического чуда" следовало бы, на наш взгляд, учитывать теоретикам и практикам российских реформ). Примечательно, что и в 70-е годы, в период нахождения у власти социал-демократических правительств, во многом пересмотревших хозяйственно-политическую концепцию Аденауэра—Эрхарда, политика в отношении малого и среднего бизнеса концептуальных изменений не претерпела.
Важный принцип этой политики с самого начала заключался в том, чтобы создавать благоприятные рыночные условия для существования малого и среднего предпринимательства в целом, а не пестовать отдельные предприятия, ограждая их от воздействия конкурентной среды и ставя их в привилегированное положение.
Из вышеизложенного следует, на наш взгляд, несколько важных выводов, имеющих большое значение для осмысления практики российских реформ.
Во-первых, при всей важности макроэкономических проблем в послевоенной Германии, при том, что реформа Эрхарда началась с создания эффективной денежной системы, институциональным преобразованиям с самого начала уделялось самое пристальное внимание. В частности, поддержка малого бизнеса и обеспечила ту массовую демократическую социальную базу и становление того субъекта хозяйствования, который придал экономической трансформации Германии необратимый характер.
Очевидно, что приватизация в постсоциалистической экономике—с учетом ее конкретного социального контекста—данную задачу решить сможет в лучшем случае в весьма отдаленной перспективе. Следовательно, ни в коей мере не умаляя ее долговременного значения, необходимо осуществление целого комплекса специальных мер по стимулированию предпринимательской деятельности.
Во-вторых, под поддержкой малого и среднего предпринимательства понималась политика, направленная на выравнивание стартовых шансов в условиях рыночной экономики. Между тем, в России сегодня под лозунгом "поддержки нового среднего класса" нередко имеет место прямо противоположное — подпитка на льготных условиях материально-финансовыми ресурсами узкого круга привилегированных хозяйственных структур, созданных в ходе номенклатурной "приватизации". Государственные же органы, призванные содействовать малому предпринимательству, бессильны (или не желают) поставить заслон на пути такой практики, дискредитирующей рыночные реформы в глазах мелких предпринимателей и населения.
